(К анализу концепции Иронии У.Ольховской)
Работа У.Ольховской “К понятию иронии” содержит важный, но не раскрытый тезис, который звучит так:
“Воля Бога в своей актуализации превосходит свое потенциальное содержание. Это отношение Бога к миру есть любовь”.
“Получить полноту бытия я могу только приобщившись потенции Воли Бога, которая бесконечна, у которого актуализация превышает потенцию, так как отношение Бога к миру есть любовь, и в любви Бог выходит за пределы Самого Себя”.
Тезис на первый взгляд противоречивый, ибо как в энергии может раскрыться то, чего не было в потенции, то есть в возможности? Но расшифровка именно этого тезиса позволит нам не только понять диалектический метод У.Ольховской, но и раскрыть смысл сущности человека динамически, как изменяющейся в своей вневременности и обогащающейся новым содержанием.
Основная мысль У.Ольховской направлена на раскрытие положительного содержания понятия иронии, как необходимого диалектического момента веры.
Отправной тезис этой концепции – понимание абсурдности бытия как неспособности в ограниченном человеческом бытии реализовать потенцию. Неспособность к самореализации есть страдание, а его фатальность, онтологическая укорененность – абсурд как характеристика бытия человека.
Абсурд преодолевается человеком в приобщении к Воле Божией, чья потенция бесконечна. Это приобщение возможно через абсолютное доверие Богу в том, что Он Всемогущ и может сделать бывшее не-бывшим. Такая устремленность к Богу есть вера. И, наконец, следующим моментом должно стать переосмысление абсурдности бытия, как ограниченности, с точки зрения веры, как приобщения безграничному, бесконечному, всемогущему. Такое переосмысление, позволяющее узреть абсурдное как не-абсурдное, бывшее как не-бывшее, есть ирония.
Можно выделить три диалектических момента:
Тезис: абсурд.
Антитезис: вера. Антитезис понимается как полагание категории в другой, понимаемой как ее инобытие. В данном случае бесконечная потенция Воли Божией является инобытийным содержанием по отношению к ограниченному человеческому бытию.
Синтез: ирония. Синтез представляет собой не соединение двух предыдущих моментов во что-то третье, более высокое по отношению к предыдущему, а переосмысление первого тезиса в контексте второго. В этом главное отличие диалектического метода, использованного У.Ольховской от гегелевского.
Аналогичным образом мы можем понять диалектику основных элементов религиозного опыта человека: прощения и покаяния.
Грех есть энергия человека, его действие вовне. Если мы берем его в качестве диалектического тезиса, то антитезисом будет его полагание в инобытийном содержании. Таким содержанием по отношению к энергии человека является его сущность. Усматривая греховность поступка, мы противопоставляем ее благости сущности человека, сотворенного по образу и подобию Божию, и осуждая нехороший поступок мы не можем при этом осуждать самого этого человека: “Не судите, да не судимы будете”. Синтезом будет переосмысление явленного как грех энергийного проявления человека для нас (тезис) с точки зрения его благой сущности (антитезис). В экзистенциальной диалектике синтез раскрывается как прощение – неотъемлемый момент религиозной жизни.
Свершившийся греховный поступок как факт действительности, взятый в качестве тезиса может противополагаться в инобытийном (по отношению к действительности) содержании души человека, став фактом человеческой совести (антитезис). Синтез – переосмысление греха (тезиса) с точки зрения совести (антитезиса) порождает покаяние.
Встает вопрос, насколько применима диалектика к экзистенциальной жизни человека, ведь и прощение, и покаяние предполагают свободный выбор человека, который может и не простить, и не раскаяться, в то время как диалектика предполагает диалектическую необходимость становления смысла?
Диалектика говорит о смысловом раскрытии сущности в инобытии, выражаемом через понятия и категории, и предполагает, чтобы категории проистекали одна из другой с диалектической необходимостью. Чтобы ответить на поставленный вопрос, следует обратиться к анализу слова.
В слове сущность дана в своей частной смысловой энергии. Но тем не менее, мы узнаем по этой частной энергии о самой сущности, следовательно сущность наличествует в своей энергии как таковая, но не актуально, ибо в своем актуальном содержании она бесконечно превосходит энергию, а потенциально.
Слово имеет свой телесный – звуковой аспект (как оформление познавательной интенции человека, но не в инобытии, а внутри самобытия этого человека), и свой смысловой аспект – смысловую энергию сущности – которая выражает не только себя, но и потенцию сущности – возможность быть выраженной в бесконечном многообразии других энергий. И хотя содержательно сущность остается для меня неисчерпаемой, в слове я непосредственно прикасаюсь к бесконечному содержанию сущности выражаемому потенциально.
Эта потенция сущности есть содержание изначального самоопределения воли ко всякому инобытию. Это же самое содержание, раскрываемое в отношении к своим инобытийным воплощениям, явится их смыслом, а в отношении к произносимому мной слову – смыслом этого слова.
Следовательно, хотя речь идет об актуальном становлении человеческого бытия, которое является царством свободы, диалектические категории схватывают не только актуальную сторону становления, но и потенциальную – его смысловую сторону. К этому смысловому раскрытию потенции сущности в познавательной интенции и приложима диалектическая необходимость.
Невозможно истолковать свободный акт воли как диалектически необходимый, но необходимо говорить, что этот акт воли с диалектической необходимостью имел в себе потенцию такого своего раскрытия. Эта потенция в своей содержательной стороне, включающей свои отношения к конкретным актам, есть смысл этих актов, и диалектика как раз и стремиться с необходимостью раскрыть этот смысл во всех его содержательных аспектах.
Сущность раскрывает свое эйдическое содержание в двух моментах: в своих смысловых энергиях, и воплощаются в человеке как его мысли, и в ценностно-значимостном аспекте, воплощаясь в человеке в его эмоциональных переживаниях. Таким образом эйдическое содержание предмета как ноэматическое содержание интенционального человеческого бытия порождает две сферы: сферу человеческой мысли и сферу человеческих чувств, имеющих единую трансцендентальную структуру. Эта трансцендентальная структура в сфере человеческой мысли предстает как диалектика, где тезис порождает антитезис, понятый в инобытийном контексте, а переосмысление его самого в контексте антитезиса порождает синтез.
Трансцендентальным аналогом диалектики в эмоциональной сфере становится ирония. Ирония есть всегда отрешение от старого смысла, осмысление старого с новой точки зрения.
Есть ирония обывателя, когда он смеются над бедой другого человека, переосмысляя его беду со своей точки зрения, где она для него не-беда. Есть стоическая ирония, когда человек переосмысляет все свои страдания с высшей точки зрения, с которой они уже не-страдания, и смеется над ними. Но все эти виды иронии носят некий отрицательный характер – отрешение от старого смысла, когда мы глядим на вещи с новой точки зрения. У.Ольховская прелагает нам взглянуть на абсурдность бытия, как следствие его ограниченности, с позиции всемогущей Воли Бога, и тогда мы обнаруживаем положительный смысл иронии – как утверждение полноты бытия человека через приобщение к Богу. В этом положительном истолковании иронии принципиальная новизна концепции У.Ольховской.
Но если мы взглянем на иронию с более универсальной, общей для историко-философской традиции позиции, то обнаружим один ее неотъемлемый момент, общий для всех контекстов – момент переосмысления старой позиции с точки зрения иной метапозиции. Этот момент и выражает трансцендентальный аналог диалектической структуры, где тезисом является старая позиция, антитезисом – метапозиция, синтезом – ирония.
Разница между иронией и диалектикой как раз и состоит в том, что если диалектика, как метод мысли, предполагает диалектическую необходимость, т.е. необходимость перехода от одного смысла к другому, то ирония есть такой экзистенциально-диалектический метод, который отражает именно спонтанность человеческой экзистенции, ее свободу, сохраняя при этому общую наряду с диалектической необходимостью априорную структуру.
Теперь, используя выделенный диалектический метод исследования, можно проанализировать тезис о превосходстве энергии над потенцией, выдвинутый У.Ольховской в отношении божественной Любви и понятый как выхождение Бога за пределы Самого Себя.
Думаю, что этот тезис носит более универсальный характер, и приложим в отношении и к человеческому бытию, но чтобы его осмыслить, необходимо понять, что значит “выхождение за пределы самого себя”.
Выход за пределы себя раскрывается как любовь. При экзистенциальном анализе любви можно выделить два ее аспекта: любовь как влечение к другому как иному, нежели он сам, и любовь как сопереживание другому до отождествления себя с другим.
Первый аспект любви есть энергия человека как реализация его потенции, при этом она в принципе не может превосходить данную потенцию. Совокупность всех подобных энергий раскрывается в становлении внутреннего жизненного мира человека, в котором он осознает себя как себя, свою индивидуальность и отличность от всего остального мира.
Во втором аспекте любви человек отрешается от своей индивидуальности, от своего частного существования, и актуально раскрывается в становлении жизни, не ограниченной пределами его внутреннего жизненного мира, а следовательно, превосходящей потенцию его сущности. Ибо его актуальность становиться реализацией потенции не только его сущности, но и сущности другого, с которым он в любви отождествился.
Сущность потенциально содержит все содержание внутреннего жизненного мира, представляющего собой лишь реализацию в становлении времени этой потенции. Само же содержание сущности вневременно, носит домировой характер и представляет собой результат домирового самоопределения воли. Сущность в эйдическом аспекте раскрывается как отношение этого домирового содержания к его конкретному раскрытию во времени. Это отношение есть осмысленность данной энергии, а содержание сущности по отношению к ней есть ее смысл.
Любовь в своем втором аспекте обретает большее содержание, нежели содержание сущности. Сущность не может выступить как смысл энергии человека, в которой он отрешился от себя, самоотождествившись в любви с другим. Происходит обратное. Сама эта актуальная энергия сообщает своей сущности новый смысл. Сущность человека через этот аспект любви воплощает в себе новый смысл приобщенности к другому жизненному бытию, изменяется, обретая новое содержание, а следовательно, обретает и свою новую потенцию, производную от энергии любви. Это изменение касается вневременного домирового содержания человека, обозначаемого в нашей традиции термином дух (неизменная во времени основа человека, как противоположность его изменяющейся во времени жизни – души). Духовный рост человека есть его новое домировое самоопределение при воплощении в себе через любовь потенции трассубъективной реальности, и его следует отличать от душевного роста человека, раскрываемого во временном становлении человеческого бытия.
Это изменение сущности через переосмысление, переоценивание себя с позиции другого бытия есть ирония по отношению к самому себе.
Ирония, таким образом, отражает завершительный диалектический момент духовного роста человека. Тезисом здесь выступает первичное бытие человека – его внутренний жизненный мир, являющийся результатом раскрытия лишь первого аспекта любви. В нем человек осознает себя как индивидуальность, отличную от остального мира. Антитезисом является другое бытие, к которому человек приобщается через второй аспект любви. При этом человек отрешается от себя, от своего частного индивидуального существования. Синтезом является Ирония – переоценивание и переосмысление себя с позиции другого бытия. Этот момент связан с изменением сущности человека и его духовным ростом.
Таким образом, тезис У.Ольховской о превосходстве энергии над потенцией позволяет диалектически осмыслить духовный рост человека.
Томск, 1996